Фестиваль Маргинального искусства «Эстетика бриколажа»

В 2022 году мы запустили проект «Фестиваль маргинального искусства „Эстетика бриколажа“», суть которого заключается в изучении творческой составляющей культуры повседневности, тех практик молчаливого большинства, которые остаются незамеченными, а, зачастую, и обесцененными. Эти низовые практики — это желание индивидуализировать однотипные жилища: собственную квартиру или дом, интерьер, дворовое пространство, предметы быта. Чаще всего в фокусе нашего внимания не объекты искусства, а поделки, выплеск творческой энергии, такие как сады из покрышек, бутылок и мягких игрушек, но иногда в этом поле маргинального нам попадаются подлинные шедевры, такие как дом кузнеца Кириллова в Кунаре. Основной задачей проекта является эстетизация простонародного творчества.

Мы ввели сразу несколько понятий, которые не закреплены в искусствоведческой терминологии. Дав им определение, мы сможем описать характер своей работы.

Бриколаж — оригинальное, законченное художественное высказывание, комбинированное из художественно-образных систем: стереотипов массовой и идеологизованной культуры, рудиментов фольклорного сознания, вторично усвоенных образов высокого искусства. Термин впервые стал использоваться философами-постмодернистами^[1]. Жиль Делёз и Феликс Гваттари называли бриколаж способом действия шизоидного производителя, характеризуя его, они писали, что он сопротивляется параноической диктатуре и ускользает из-под носа господствующих культурно-политических режимов, нацеленных на фиксацию, сепарацию и захват.

Техника бриколажа и в классическом понимании – это произведение, созданное из отдельных фрагментов фабричных изделий. Еще Дени Дидро упоминал о «подручном» искусстве, которое «приспосабливает» материалы, выкраивая их, подрезая, соединяя и т. д. В подобном контексте по отношению к творению Фердинанда Шеваля (объект «Идеальный дворец») термин использовал Клодом Леви-Строссом: «В своем прежнем значении глагол bricoler применяется к игре в мяч. К бильярду, к охоте и верховой езде – обычно чтобы вызвать представление о неожиданном движении: отскакивающего мяча, лошади. Сходящей с прямой линии, чтобы обойти препятствие. В наши дни бриколер – это тот, кто творит сам, самостоятельно, используя подручные средства в отличие от средств. Используемых специалистом»^[2].

Маргинальное искусство – это искусство не магистральное, то есть, не признанное системой, находящееся на границе разных групп. Буквальный перевод с латинского marginalis – расположенный на краю, на границе.

Интересующие нас явления переживают культурную апроприацию. С фигурой маргинала связано понятие Георга Зиммеля «Чужой»^[3]. Общество воспринимает маргинальное как опасность, ведь оно расшатывает существующие нормы, благодаря которым общество стабильно. Не удивительно, что обыденном сознании «маргинальность» стало синонимом «девиантности». Однако лиминарные личности, меняющие границы искусства необходимы для позитивных преобразований в обществе и культуре: «Потребность в них может быть потребностью самого социума, предрасположенного в своей истории постоянно возобновлять лиминальные ситуации, то есть ситуации выхода из структуры»^[4]. Для того, чтобы выйти из стагнации на новый уровень развития отдельных феноменов и сообществ, необходим тот, кто может расшатать существующие границы, кто обладает внутренней свободой и широтой мировоззрения. Маргинал живет в двух мирах, но не принадлежит ни одному из них, не включен ни в одну из групп: «Им присуща своеобразная особенность и право – быть чужими в этом мире, ни с одним из существующих жизненных положений этого мира они не солидаризируются, ни одно их не устраивает…»^[5]. Маргиналом был первый человек, приготовивший пищу на костре, первым оставивший отпечаток ладони на стене пещеры, создавший стены первого жилища, придумавший первую рифму.

Чтобы лучше понять место маргинального искусства в современном обществе, обратимся к теории Юрия Лотмана о семиосфере^[6], где говорится о центре и периферии системы. Согласно этой теории, в ядре системы располагаются ее доминирующие признаки, на периферии эти признаки ослабевают, а границы семиосфер скрещиваются. Таким образом, появляется множество феноменов, находящихся на пересечении нескольких таких систем. Эти периферийные явления мы и называем маргинальными, то есть непризнанными существующими классификациями, имеющими признаки нескольких систем. Наш мир не шкала и не обособленные круги, мы живем во множестве смысловых сфер, скрещивающихся друг с другом. Укладывая окружающие феномены в простые и понятные схемы, упрощая действительность, мы отказываемся от того, что в эти границы не вмещается. То, что остается на обочине маргинализируется, причем как профессиональной аудиторией, так и самими создателями. Маргинальность может быть и осознанной личностной стратегией, например, как у художников Б.У. Кашкина или отца Арсения.

Среди пластических искусств наиболее спорными, неоднозначными и малоизученными являются ассамбляжи, созданные художниками-самоучками, которые обладают большим масштабом и состоят из множества элементов. К ним мы решили использовать термин «народная арт-среда».

ЖЭК-арт – это практики освоения городского пространства, это тихая революция, попытка вернуть себе свое жилое пространство (если вспомнить, когда-то на них выращивали плодовые деревья и огородные культуры). Эти палисады - нейтральная территория между домом и улицей, но и они сегодня втянуты в борьбу приватного и муниципального. Они бессмысленны, поскольку не когерентны по отношению к сконструированному, написанному, заранее созданному пространству. Но город – это не абстрактное единое целое, обозреваемое с высоты птичьего полета, не схематичная карта, в нем есть место стихийной, несанкционированной жизни, что и придает ему человечность.

Так мы открыли еще одну тему, что такое народное искусство (в значении «искусство простонародья») сегодня?

Народная культура — это не только традиционные песни и танцы, орнаменты и костюмы, но и благоустройство и архитектура. Народная культура выходит за рамки традиционного этнического разнообразия. Французский философ Мишель де Серто писал, что анонимные и «обреченные на смерть» творения, которые живут, но не сохраняются и есть подлинное народное искусство. Современные народные инициативы, тесно переплетенные с массовой и элитарной культурой, приводят к созданию уникальных произведений. В них раскрывается как индивидуальный характер автора, так и культурное разнообразие России. Так создается народная архитектура и урбанистика.

Простой человек в своей обыденной жизни всегда находится под гнетом доминирующих стратегий, пользователь не свободен в своем потреблении, он вынужден подчиняться правилам и действовать в соответствии с навязанными схемами и ожиданиями, он может выбирать только из предложенного. Несвобода закрадывается на личную территорию человека, это касается как пространства, так и предметного мира.

Однако свобода – это один из базовых инстинктов человека (утверждение бесспорно спорное), потому он ведет незримую борьбу, сопротивляется навязанным правилам и порядкам, что проявляется в том, как происходит освоение массового продукта. Существует тысяча способов «действовать подручными средствами», которые де Серто называет «браконьерством», то есть присваиванием чужого. Личность пытается освоиться в навязанном пространстве, превратить его в свое, так происходит сопротивление господствующему порядку, но тихое, без антагонизма в отношении институтов и структур власти. И наш маргинал приходит на свалку, где есть куча обломков фабричных вещей, но он не знает, как выглядело целое, он строит из этих обломков новое и скрепляет цементом своей авторской воли. Для нас удовольствие разгадывать первоисточник, но автору он не важен. Отсюда у него ощущение сотворения мира заново. Это так и есть – новый мир, но не из первоэлементов, а из культурного мусора.