Случайные кадры в определенном порядке: коллажность в актуальном российском кино

Формально кино — это коллаж. Фрагменты пленки, склеенные на монтажном столе. Ритмическая схема из кадров разной длины, аудиодорожки и текста в виде интертитров или субтитров. Режиссер монтажа по-маттиссовски рисует с помощью ножниц, нарушая заданную целостность и пересобирая отрезки — в фильм.

Утилитарная функция монтажа — создавать внятную историю, скрывая швы. Такая «сборка» может обладать внутренней драматургией, виртуозно управлять зрительским вниманием, но остается шаблоном, трафаретом. Таким может быть и коллаж — примитивной аппликацией.

Из категории «строительных» инструментов в категорию художественных средств монтаж перешел, когда авангардисты обнажили его синтаксис. Когда на стыке между кадрами родилась метафора, а при дистанцировании смыслообразующих эпизодов — рифма.

Следующий виток условной монтажной эволюции — переход от прямолинейности к абстракции. Когда соседствовать начали случайные кадры, связанные не логикой повествования, а чем-то другим: композицией, цветом, эмоцией или вовсе ничем. Когда монтаж сработал не только на бессознательное зрителя, но и на бессознательное режиссера-художника.

При этом онтологическом сходстве двух техник вырезания и склеивания «коллажным кино» называют прежде всего те фильмы, в монтажный ряд которых попали чужие материалы: хроника, части других фильмов, вырезки из телевизионной рекламы, домашние видео.

Целиком из архивов — пленочных и дневниковых — состоит документальная картина Полины Прибытковой и Максима Печерского «Маленький факт» (2024). Фильм-конструктор о возникновении новой социалистической реальности своей формой ловко воспроизводит эстетику конструктивизма. Вместе с тем эпизоды из повседневности 1920-х вперемешку с цитатами современников собираются в нежный этюд про обычных людей.

Кроме перетасовки кадров у режиссера монтажа есть возможность вмешиваться в их пространство, накладывать друг на друга. Такая манипуляция семантически утяжеляет просмотр минимум в два раза: один слой обычно задает общее, другой — частное, и значения эти обнаруживается только после слияния.

Дополнительную и дополненную реальность за счет мультиэкспозиции создает Сергей Кальварский в коротком метре «Волнами» (2022). Длительные наплывы то ли выхватывают из воздуха призраков забайкальских деревень, то ли растворяют болезненное прошлое в не менее болезненном настоящем. Но визуально всегда рождают собой подобие коллажа.

Аналогичным образом здесь накладываются посторонние и потусторонние шумы: сигналы поездов, голоса, радиопомехи, инструментальная музыка. Коллаж дополняется сэмплированием [процесс создания новой музыкальной композиции из заимствованных фрагментов], что закономерно в фильме, где герои — звуковые операторы.

Коллажное кино достигает некоторого абсолюта, когда буквально превращается в «живой» коллаж. Часто это стоп-моушен анимация, где монтаж выполняет функцию клея, объединяющего множество статичных работ — в динамичный полиптих.

Мария Нордэн в 4-минутном фильме «Они становятся ярко разные» реконструирует события из собственной жизни более чем десятилетней давности, используя помимо архивных фото и видео — коллаж и цианотипию. Аналоговые материалы позволяют отстраниться от травматичного воспоминания [пережитого домашнего насилия] и в то же время повзаимодействовать с ним: разрисовать, порвать и частично избавиться.

«Во время работы над проектом я пыталась переосмыслить свою личную историю и отношение к причастным людям. Техника альтернативной фотопечати как раз хорошо отражает этот процесс копания в памяти. Мне кажется, память сама по себе фрагментарна, как и коллаж. Поэтому фотографии из детства и VHS-видео с постановочной отработкой удара идеально вписались в фильм. Плюс, все справки из больницы тоже нашлись — спасибо маме, что всегда хранила всякие бумажки», — Мария Нордэн, междисциплинарная художница и режиссер.

Коллажность проявляется в кино на многих уровнях: в соединении кадров, внутри изображения, на этапе выбора технологии создания фильма. Ключевое же сходство этих искусств заключается, наверное, в том, что авторы выстраивают случайные элементы в определенном порядке, а зрители находят в этой последовательности связи, — ведь зачем-то они были склеены.